Топос, общее место — в риторике это отвлеченное рассуждение, вставляемое в речь на конкретный случай (например, рассуждение на тему «все люди смертны» в речи на смерть определенного лица).
Аристотель понимает топос как заранее «подобранное доказательство», которое оратор должен «иметь наготове по каждому вопросу» (Риторика). В широком смысле топос это стереотипный, клишированный образ, мотив, мысль (жалобы на упадок нравов и рассуждения на тему «раньше было лучше», шаблонные формулы самоуничижения и выражения почтения к адресату, применяемые в эпистолярном жанре, устойчивые пейзажные мотивы — в частности, при описании идиллического «приятного уголка», так называемый «locus amoenus».
Проблема функционирования топоса
Проблема функционирования топоса в литературе была поставлена в книге Э.Р.Курциуса «Европейская литература и латинское средневековье» (1948), где показано, как система риторических топосов «проникла во все литературные жанры», превратившись в набор общеупотребительных универсальных клише (Curtius E.R. Europaische Literatur und lateinische Mittelalter. Bern; Miinchen, 1984).
В понимании Курциуса «Топос — нечто анонимное. Он срывается с пера сочинителя как литературная реминисценция. Ему, как и мотиву в изобразительном искусстве, присуще временное и пространственное всеприсутствие… В этом внеличностном стилевом элементе мы касаемся такого пласта исторической жизни, который лежит глубже, чем уровень индивидуального изобретения» (Curtius E.R. Zum Begriff eines historischen Topik Toposforschung: Eine Dokumentation, 1972).
Курциус показал, что оригинальное «изобретение» автора на самом деле нередко оказывается иллюзией, оборачиваясь слегка модифицированной традиционной формулой. Вместе с тем, он показал и то, что европейская литература не ограничилась набором топосов, заимствованных из классической риторики, но постоянно обогащалась, изобретая новые топосы, а потому граница между топосом и изобретением, традицией и новацией оказывается очень подвижной.
Некоторые из описанных Курциусом топосов выходят за поставленные «им самим исторические рамки (античность — Средневековье) и своим универсальным значением напоминают архетипы:
- Таков топос «puer-senex» («мальчик-старик»);
- Прослеживаемый Курциусом и в древнем Китае (имя китайского философа 6 век до н.э. Лаоцзы, по Курциусу, означает «старое дитя»);
- В культуре раннего христианства (африканские мученики 2 век представляли себе Бога «как седого старца с юношеским лицом»);
- В немецком романтизме (роман «Годви», 1799-1800, К.Брентано).
Последователи Курциуса в еще большей мере расширили область применения понятия топос, поставив, в частности, вопрос о топосе в литературе 19 века (например, топос «народности» в романтизме), о топике современной политической аргументации», массовой культуры.
