Формальная школа это направление в русской поэтике 1910-20-х, руководствовавшееся «формальным методом» в исследованиях литературы. Одна из разновидностей «формализма» в эстетике, искусствознании и литературоведении. Как «школу», т.е. в определенных социокультурных условиях возникшую, развивавшуюся и затем исчерпавшую себя тенденцию научной мысли (примерно между 1916 и 1928), формальную школу целесообразно отличать, с одной стороны, от понятия «формализм», с другой — от понятия «формалистическая парадигма».
По сравнению с другими направлениями в искусствознании, философской эстетике и литературной критике конца 19 — начала 20 века, выдвигавшими принцип формы в искусстве как главенствующий и автономный, формальная школа есть специфически российское явление, как такое оно впоследствии и было «экспортировано» на Запад, составив важный ингредиент западного структурализма (отличавшегося в некоторых пунктах от советского) и от постструктурализма 1960-х и позднее.
По сравнению с «формалистической парадигмой» 20 века, т.е. с определенным, воспроизводившимся в разное время и в разных странах типом мышления во всех областях культуры — от эстетики до политики, формальная школа обладает, во-первых, хронологическим приоритетом, во-вторых — свойством более или менее осознанного образца.
Нигде отталкивание от идеалистической классики и связанной с нею христианско-гуманистической традиции в искусстве и в общественном сознании — фронтальный и неоднозначный поворот к «дегуманизации» культуры, «распинанию» образа человека, «смерти субъекта» и методическому «сциентизму» в гуманитарных науках вплоть до наших дней — не носило такой радикальный, но и такой исторически выстраданный, «интеллигентский» характер, как в формальной школе (особенно в первые пореволюционные годы «крушения гуманизма» и «гибели всего»).
В этом отношении формальная школа не только принадлежит прошлому отечественной и общеевропейской науки (филологии): само это конкретно-историческое прошлое обозначает «смену парадигмы» в европейской культуре в «вековое десятилетие» (Е.Замятин) 1914—23, одним из порождений которой и нужно рассматривать формальную школу.
Формальная школа не есть «школа» в академическом западном смысле слова.
В самой попытке создать науку о литературе она в гораздо большей степени питалась вне и даже антинаучными импульсами, что резко отличало ее от западного «формализма». Ядром и душою формальной школы был петроградский ОПОЯЗ — содружество молодых филологов, возникшее на занятиях пушкинского семинара профессора С.А.Венгерова, основой группы стала «ревтройка» (как они в шутку называли себя между собою):
- В.Б.Шкловский;
- Б.М.Эйхенбаум;
- Ю.Н.Тынянов.
Другим институциональным очагом формальной школы был Государственный институт истории искусств, сотрудники которого —В.М.Жирмунский, В.В.Виноградов, Б.В.Томашевский, С.И.Бернштейн, Б.М.Энгельгардт и др. — развивая, каждый по-своему, общие для формальной школы установки, тем не менее не разделяли слишком радикальных провозглашений ОПОЯЗа. К формальной школе относятся также члены Московского лингвистического кружка, в особенности Р.О.Якобсон и Г.О.Винокур.
Диапазон эстетических, теоретических и иных предпочтений и авторитетов, на которые опирались представители формальной школы, весьма широк: от футуризма в поэзии до философского формализма Г.Г.Шпета, от провоцирующего обесценивания этико-познавательных (содержательных) элементов художественной «конструкции» и культа «самовитого» слова и самоценного «приема» в искусстве до полного переворачивания (переакцентуации) исходных тезисов, когда искусство, в духе идей ЛЕФа, лишалось всякой самостоятельной ценности и ставилось на службу общественного «производства» и идеологических задач дня.
Сторонников формальной школы объединяло убеждение, в соответствии с которым ни философская эстетика («гейст немцев»), ни традиционная история литературы не дают подхода к «поэтическому языку», к «литературности» литературы. В этом решающем пункте научно-теоретическая проблематика формальной школы связана одновременно и с проблемной констелляцией гуманитарных дисциплин (в частности, филологических) в общекультурном горизонте конца 19 — начала 20 века, и с современной ситуацией в гуманитарии.
История формальной школы
История формальной школы распадается на три этапа. В первый, основополагающий, период (между 1916 и 1920) с особой интенсивностью вырабатываются основные принципы и установки «формального метода», это время, когда были написаны программные работы «Искусство как прием» (1917) Шкловского и «Как сделана «Шинель» Гоголя» (1919) Эйхенбаума, в которых попытка обосновать специфику художественной формы и нетождественность «поэтического языка» языку «практическому» фактически вела, несмотря на отдельные ценные наблюдения и продуктивность постановки вопросов, к своего рода «деконструкции» (как сказали бы сегодня) и формы, и содержания словесно-художественного творчества, в пределе — к утопической мифологеме «поэтического языка», подчеркнуто-цинично противопоставленного нравственно-практическим ценностям и, в известной мере, «смыслу» вообще.
Дело не в том, что этот период был недолгим и что многие даже внутри формальной школы совсем не склонны были разделять крайние утверждения ее инициаторов, гораздо существеннее то, что как раз «крайности» формальной школы заключали в себе, с одной стороны, эвристический, по выражению Достоевского, «запрос на идею», с другой — странную, на первый взгляд, методическую беспомощность в решении проблем «метода» и сугубый догматизм в попытке преодолеть догмагические установки традиции (как в истории литературы, так и в русском «интеллигентском» сознании).
На втором этапе истории формальной школы (1920-21) начинается процесс модификации и смягчения формалистических крайностей (при сохранении исходных презумпций и установок), дифференциации позиций между различными участниками, самым важным признаком и в своем роде симптомом в этот период является переход от манифестов и шокирующих заявок к академическим исследованиям.
Третий этап (1922-24) отмечен еще большим «разакадемичиванием» формальной школы, своего рода экспансией «формального метода» на разнообразнейший материал русской литературы 19 века, при частичном возвращении к традиционным психологически-биографическим методам (Эйхенбаум) и отказе от крайностей (но также от методической принципиальности) исходных основных установок (Жирмунский, Виноградов).
«Формальный метод умер», — писал Томашевский в статье «Вместо некролога» (Современная литература. 1925), — наблюдение «изнутри», которое наряду со многими другими симптомами и признаками, адекватно фиксирует связь научно-теоретических «гипотез» формальной школы с социокультурным контекстом. Эта связь была источником возникновения и движения формальной школы, но она же оказалась и неким тормозом, внутренним пределом развития. Представление о том, что это развитие было внешним образом заблокировано, — позднейшая аберрация и модернизация (как и представление о «золотых 20-х годах»). Более того, история рецепции русской формальной школы (сначала на Западе в 1940-50-е, а с 1960-х в СССР и по-новому — на Западе) воспроизводит все стадии развития формальной школы.
